В турпоходе приняли участие учащиеся 10-11 классов под руководством методиста Семеновой М.А.

РАССКАЗ                                                                                                автор Семенова М.А.

Через горы на море

Со двора моего дома виднелись на горизонте остроконечные заснеженные горы: простиралось Лагонакское нагорье, увенчанное вершинами Фишт-Оштеновского массива. Я воспринимала этот вид почти как пейзаж с другой планеты — далёкий и доступный только для избранных. Конечно, я хотела там побывать.

С тех пор прошло немало времени, много чего изменилось, но, кажется, настала пора мечтам сбываться. Итак, я и дети из Шаумянской школы собрались пройти через горы на Черное море, покорить вершину Фишта.

Сборы были тщательными, рюкзак под 20 кг у каждого, доехав до горы Партизанская и дальше пешком, вперед…

Прощай, цивилизация, прощай будничные заботы. Впереди — неизвестность и манящие горные пейзажи...

День первый.

Сначала идти было несложно, небольшой путь мы проделали по лесу по натоптанной тропинке. И вот перед нами очень крутой подъем  и заросли  выше нашего роста. «Ничего себе!» — удивлялись мы, медленно с трудом продвигаясь сквозь густое разнотравие.

Вдруг я больно стукнулась обо что-то твёрдое. Раздвинув заросли и склонившись вниз я увидела большой угловатый камень, спрятавшийся в тени лопуха и конского щавеля.

Во все стороны уходил частокол толстых прямых стеблей с зонтиками листвы  вперемешку с огромными лопухами, а кое-где прямыми тонкими линиями сверху пробивались яркие лучи света. Вокруг на уровне наших глаз простиралось до самых верхушек гор огромное зелёное море, слегка колышущееся в такт лёгким дуновениям ветра.

Впредь мы продвигались осторожнее, раздвигая в подозрительных местах траву и вглядываясь вниз. И не напрасно! Следующей неожиданностью на пути оказался замаскированный в зарослях ручей, выпиливший в чёрной почве полуметровую канавку. К счастью, призывное, но едва слышное журчание дошло до наших ушей прежде, чем мы успели угодить в русло ручья.

При подъёме заросли становились ниже, а дальше и вовсе стало совсем просто — здесь был небольшой участок низкорослой жёсткой травы с каменистыми проплешинами.

Открылся вид на скальный венец лагонакского нагорья. На фоне изумрудного неба над бескрайними холмистыми лугами возвышались скалистые хребты, освещённые желтоватым предвечерним солнцем, словно огромные корабли, плывущие по штормующему перламутровому морю.

Тем временем на небо наплыли серые дождевые облака и от ясной солнечной погоды не осталось и следа. Стало прохладнее, но ветра, к счастью, почти не было. Прошел небольшой дождь, мы укрывались под пленками и плащами-дождевиками.

После дождя идти стало тяжелее — ноги до колен были мокрыми. Хорошо, что хоть трава тут была поменьше.

Прошло наверно часов шесть нашего пути и  впереди, смутно отражая в водной ряби одинокий снежник, показалась огромная чаша Оштеновского озера.

Не переставая любоваться зеркальной водной гладью озера, мы  ускорили шаг и подошли ближе, так что Оштеновское озеро стало видно целиком. Здесь мы перекусили, немного повалялись на альпийских лугах, но нужно двигаться дальше.

Пройдя еще часа три мы оказались у небольшого озера в форме молодого месяца. Да, то самое озеро Псенодах, о котором написано во всех путеводителях и отчётах, и которое стараются посетить все туристические группы.

Озеро расположилось в замкнутом понижении в окружении пологих травянистых склонов и остановиться здесь на ночлег было бы, наверно, весьма удобно и красиво. Что мы и сделали.

У верхушек Оштена и Пшехо-Су примостились одинокие рваные облака

День второй.

День начался ярко и безоблачно. На фоне бирюзового неба сияли залитые ярким солнечным светом изумрудные гладкие склоны без единого деревца. Вчерашний ветер утих, звонко щебетали утренние птицы. Быстро сготовили завтрак, умяли его и отсюда теперь предстоял утомительный, но многообещающий подъём на Фишт-Оштеновский перевал. Казалось, этот подъем никогда не кончится.

Вот и перевал. Скинув рюкзак и осмотревшись, мы принялись читать надписи на табличках небольшого памятника-монумента в форме металлического столбика. С перевала впервые стал виден Оштен. Относительно гладкие зелёные склоны разительно отличали его от скалистого Фишта, хотя по высоте они почти одинаковы.

 «Завтра, я покорю тебя, Фишт!»- с трепетом в душе я прошептала. Отдохнули, а дальше очень длинный спуск.

Теперь тропа медленно начала спускаться к тёмным покрывалам лесов, распластавшихся в долине реки Белой, там, где находится приют Фишт.

Вот тропа последний раз пересекает ручей, который является на самом деле рекой Белой. Ещё в далёком детстве я часто задумывалась, откуда текут реки. Мимо нашего поселка протекает река Белая, шумная, но обычно не слишком полноводная. Только после сильных дождей или весенней оттепели она вдруг заполняет всю широкую пойму, затопляя островки, неся коряги или обломки льда. Мне говорили, что она берёт начало где-то в горах, где снега есть круглый год, и я мечтала, что когда-нибудь дойду до самого истока и посмотрю, на что он похож. Что ж, вот и ещё одна мечта детства осуществилась. Реку Белую здесь можно перейти не замочив ног, но было так жарко, что я разулась и походила несколько минут босиком по камням в ледяной воде.

На приюте Фишт мы и расположились на ночлег. Вечером у костра пели песни, делились с другими туристами впечатлениями.

Я все переживала по-поводу погоды, говорили, что если над горой Фишт облака, там делать нечего. Ночью мне  не спалось, выглянула из палатки – такой красоты я еще не видела: небо, усеянное звездами, как блюдо, окаймленное вершинами гор. Я так и просидела до пяти утра, очарованная этим пейзажем. Рассвет. Вперед , теперь на Фишт…

День третий.

Тропа  на Фишт-Оштеновский перевал, описав широкий зигзаг, скрывалась где-то наверху, за перегибом. А тропинка на Фишт уходила влево куда-то под скалы.

От реки Белой сразу же начинается крутой подъём серпантином по сглаженному склону, поросшему почти такой же высокой травой. Внизу целиком завиднелась поляна вокруг приюта.

Только мы начали подъём, как до нас донеслись пронзительные крики. «Может что-то сказать хотят», — думали мы, вглядываясь в группу людей. Нет, просто приветственно машут руками. Мы тоже в ответ помахали и продолжили медленно подниматься на вершину.

Трава становилась всё ниже и ниже и уступила место осыпи, а в одном месте пришлось подниматься с помощью веревки. Скалы возвышались теперь почти над самой головой, казалось, до самого неба, где медленно парили две-три изящных птицы.

На самой большой осыпи тропинка исчезла совсем. Мы уж подумали было, что ошиблись дорогой, но успокоились, обнаружив, что вместо тропы теперь идёт цепочка турчиков: пирамидки из камней сливались с серой каменной массой осыпи и были почти не видны издалека.

Путь по осыпи оказался не таким сложным, как виднелось издалека. Только в самом верху, забираясь на террасы, пришлось помогать себе руками.

Вдруг послышался голос. Откуда-то сверху долетали приглушённые обрывки фраз, но слов разобрать было нельзя. Мы остановились, всматриваясь в окрестные склоны. Осыпь вела в поднебесье до высоты самых высоких виденных отсюда скал. Неожиданно одна из цветных точек не самом верху пошевелилась. Как же обманчиво в горах чувство расстояния! В бинокль было видно, что сверху спускается группа из пяти-семи человек.

Мы перевалили через очередной перегиб и увидели, наконец, огромные, занимающие большую часть склона, снежные поля, полосатые от дождевых ложбинок — Большой Фиштинский ледник. Это было совершенно неожиданное зрелище, резкая перемена обстановки: до этого снега почти не было, только скалы и вдруг снегом оказался покрыт почти весь склон. И, несмотря на перенасыщенные впечатлениями последние дни, в нас ещё осталась способность удивляться и восхищаться.

С волнующим чувством я занесла ногу над бугристой грязноватой поверхностью и ступила на ледник. Холодный ветерок стекал по снежному склону и приятно холодил разгорячённое от подъёма лицо. Я почему-то ожидала увидеть под ногами лёд, но оказалось, что ледник внешне ничем не отличался от снежника, только, конечно, гораздо больше по площади, да в верхней его части ещё издалека виднелась большая поперечная трещина.

А под ногами ложбинка, а со дна ложбинки долетало едва слышное журчание крошечного ручейка. Здесь на леднике было начало реки Белой. Мы  выпили  полные кружки ледяной воды с истока реки Белой,  но они нам не принесли облегчения. Талая вода плохо утоляет жажду.

Идти по леднику было не очень сложно, когда мы завершали переход по леднику, внизу подошла еще одна группа туристов, и они были такими крохотными точками.

А дальше узкая скальная полка…

В одном месте узкая скальная полка вела к вершине Фишта и мы ощущали себя в некоторой степени альпинистами. Справа была почти вертикальная стена и внизу как на ладони открылась Лунная поляна, а  влево вниз уходил немыслимой крутизны большой ледник.

Мы на вершине!!!

На вершине Фишта  открывалась величественная панорама высоких скалистых гор.

Светило яркое летнее солнце. На севере, за «динозавровым» гребнем отлично виднелось плато Черногорье, а совсем далеко — Кавказские предгорья Апшеронского района. Ниже расстилается широкая снежная равнина Фиштинского ледника, чуть поодаль стоят братья Фишта — Пшехо-Су и Оштен. Как же отличается мир внизу, покрытый зеленью лесов и трав, озвучиваемый журчанием ручьёв и щебетанием птиц, и мир снега и скал, где единственный звук — это шум ветра, а  живые существа — это мы.

Решили устроить небольшой привал на часик: всё-таки важная вешка в путешествии. Мы даже вскрыли по этому поводу каждому по банке сгущёнки.

Красивее гор могут быть только горы…

Вниз до основной тропы добрались без всяких приключений, наслаждаясь солнечной безветренной погодой и великолепным видом на Фиштинскую поляну со сверкающей от солнца змейкой ручья.

Еще одна ночь на приюте Фишта.

День четвертый.

Проснувшись в очередной раз, я увидела, что уже светло. По времени солнце уже должно было взойти, но в палатке всё еще царил полумрак, хотя она, вроде, стоит на открытом месте... Ну точно, туман! Я, не вылезая из спальника, поспешно открываю вход и выглядываю наружу. «Ва-а-х! Какая красота!» Верхушка снежно-скалистого гребня Фишта желтоватая в лучах утреннего солнца резко выделялась на фоне изумрудного неба. И никакого тумана — палатка просто ещё стояла в тени гор.

Тропа на Белореченский перевал нашлась  у большого камня с маркировкой.

Тропинка вела вверх, взбираясь по крошечным террасам, поросшим густой травой и редкими кустами рододендрона. Роса оседала на брюках, отчего они становились тяжёлыми, так что штанины едва не волочились по земле.

Тропа шла пологим траверсом, обходя Фиштинский массив с юга.

Сколько же здесь самых разных цветов в обоих смыслах этого слова: и белые, и жёлтые, и тёмно-синие!

Тёмная туча тем временем распалась на белые хлопья, засветило июльское солнце и цветы ещё ярче заиграли красками на фоне тёмно-зелёной травы и то там, то здесь выступающих из-под земли скал.

Вот они, Фиштинские стены!

Стояла  цепь остроконечных вершин — самых западных трёхтысячников Кавказа, сердце Кавказского заповедника.  Совершенно сказочно смотрелась отсюда Фиштинская стена. В том направлении висело большое  облако и, поскольку скальные стены были ярко освещены солнцем, было ясно, что оно висит между нами и Фиштом. Облако казалось мягким, но прочным, манящим прокатиться на нём верхом.

В который раз мы поражались буйству природы и пестроте цветущего ковра под ногами. Цветов здесь было много, много очень редких видов и даже эндемиков, то есть тех, что растут только здесь и нигде больше.

Мы направились к Белореченскому перевалу.

У Белореченского перевала стоит большой камень, на котором приколочено с десяток табличек от различных организаций края в честь воинам — защитникам перевала. Чуть впереди — ещё один окружённый заботливо уложенными камнями металлический с пятнами ржавчины монумент с единственной табличкой на нём.

Чуть  ниже после перевала показались ветхие деревянные домики — пастушьи балаганы. Там жили. Причём было ясно, что живут основательно и не один день: кое-где на верёвках сохнет бельё, поодаль в хаосе камней, тонущих в зелени, пасутся лошади. Откуда-то сверху металлической трубой протянулся примитивный водопровод.

Попили воды, и только мы засобирались дальше, как из-за перегиба вышла группа туристов человек десять. Вот и опять туристы. Всё-таки знаменитый маршрут номер 30. Сотни людей в день проходят по маршруту Лагонаки — приют Фишт — Бабук-Аул

Поприветствовали друг друга и разошлись в разные стороны, а пошли дальше на Черкесский перевал.

Слева были видны бескрайние горные леса Сочинского района.

Наконец, мы на Черкесском перевале. Бросаем рюкзаки рядом с маленьким обелиском в виде пятиконечной звезды в память воинам Великой Отечественной войны. Всё! Дальше идти будем по лесу.

Пройдя немного времени после Черкесского перевала погода неожиданно испортилась. Над головой низко проплывало свинцовое облако, готовое, казалось, в любую минуту разразиться дождём, вымочив усталых путников. Мы еле успели достать из рюкзаков клеенки, как вместо дождя посыпался град, сначала маленькие горошины, а потом крупные, было немного больно.

К вечеру мы дошли до Бабук-аула, переночевали,  а дальше бегом на море, два дня купались на море, спали в спальных мешках прямо на берегу моря. Потом на электричку и домой.

***

В электричке постепенно натолкалось много народу. Поддатый мужичёк, сидящий напротив, всё время ухмылялся, косил взглядом, и наконец, заговорил: «Я, говорит, тоже в молодости в горы ходил, есть чего вспомнить». Он ещё много чего-то рассказывал заплетающимся языком, но за шумом стука колес по рельсам мне всё равно почти ничего не было слышно. Я лишь поддакивала и слегка улыбалась, поглядывая в окно на купающихся в Черном море людей на фоне розоватого вечернего неба.